Сказка о потерянном времени

Однажды в далёком краю, в незапамятном веке, под канувшим солнцем Великодушный социум принял в стенах своих трёх заплутавших питомцев Одно чадо было там, двое взрослых, осознавших рано материнство с отцовством Отец семейства трудился, сын рос, но прижиться не смог, словно был второсортным Среди новой среды, история стара как Мир, вскоре сорван с цепи Он умудрился всю горечь обид тех за собой пронести и в свою взрослую жизнь Монстры во снах, робость внутри, неосознанный страх, чувство вины За неспособность принять себя со стороны, ведь так просто страдать, но так сложно любить Посреди ровных растений, а не укрыть искорёженный стебель Гложут сомнения в способности быть, и сценическое амплуа — неврастеник Овации, деньги, субстанции, любовь нации, но из-под панциря тени Пацан с низкой самооценкой, звездой став, отчаяние под глянцем поселит И сколько бы ни платили, ни рукоплескали, грубо льстили, распутно ласкали Как бы ни был пик сатурналий, богат на признанья в любви, от созданий под xanny Это капкан с позолотой, Казановою став, Квазимодо остался собой Зря постанова: от себя не спрятаться за подставного — самосаботаж Самородок выдохся — пошли самоповторы (повторы) Самосуд, самострел, самый сок — самозванца синдром Куда канула самоирония? В снах Иеронимус, Франциско де Гойя Всё от боли под маскою самодовольства с гримасою самоконтроля Пришло время боль ту вычерпать То, что на дне — выкорчевать Швы зашивать, лечить, врачевать Пора с самобичеванием заканчивать Это уже не смешно, сколько ещё лет он будет так делать вид, что Жертва, и всё дело в испорченном прошлом, но точно ли мозг не подделал вещдок? Уже в пору отцом ему самому становиться, хочется в песочницы угол от лиц их Напуганно забиться, дух инфантилизма, от Питера Пэна и до Маленького Принца И неизвестно, печально закончилось всё или нет, но совет на прощанье Раз у истории нет окончания, естественно, все совпадения случайны